В декабре 2022-го жительница станицы Раевской Иллона Ряхина узнала, что ее любимый Серёжа погиб на СВО, а уже через месяц поехала исполнять свою первую гуманитарную миссию. Женщина не скрывает, что искала на «красной» линии правду о смерти мужа, а нашла настоящую себя.

«Ты – моя жизнь»

Это была любовь. Любовь двух сильных состоявшихся людей, за плечами которых много пройденных ступеней. Сергей и Иллона вместе прожили восемь лет. Родили двух крепких мальчишек, а для старшего сына женщины Сергей стал верным другом.

– Муж имел определенный опыт, поэтому, когда позвонили товарищи и предложили пойти на СВО, не раздумывая, согласился, – Иллона делает глоток кофе. – Я замуж выходила за мужчину. Отговаривать не пыталась, лишь сказала: «Ты – моя жизнь. У нас три пацана». Серёжа прижал меня к груди. Обещать ничего не стал, понимал, какая там жесть.

Через две недели после отъезда в зону СВО Сергей Горбоносов погиб от прилета «хаймерса». Так сказали его супруге. ДНК не брали. Гроб был закрыт. Вдове передали только документы, найденные рядом с телом, а позже орден Мужества, присвоенный посмертно.

Корыстные цели

После похорон Иллона практически не спала. Обязанности мамы и хранительницы домашнего очага выполняла на автомате: разбудить, умыть, накормить, уложить… Она подписалась на десятки каналов в Телеграм, вступила в неимоверное количество групп. Читала, анализировала, сопоставляла.

– Мысль, что в декабре 2022-го от прилета американской ракеты погиб не Серёжа, не отпускала. Подключила связи, поехала в Чечню, так как муж уходил оттуда, нашла часть. Приехала со свидетельством о смерти, а у них в списках он живой. Поняла: если хочу узнать правду, мне надо ехать на передовую. А как? С гуманитарной миссией. Так что начинала я свой путь волонтера с личных корыстных целей.

Просматривая волонтерские группы, Иллона увидела фото, определившее направление помощи: в госпитале лежали измученные раненые бойцы, которых только-только доставили к медикам. В свою первую поездку в ДНР женщина везла полную машину матрацев, медикаментов и лакомств.

– Младшему сыну было всего два года, среднему – семь, старшему – 20. Помогали смотреть за детьми соседи и друзья, а я, утонувшая в горе, мчалась под пулями на передок, – Иллона поднимает на меня свои большие голубые глаза. – Я искала свою смерть. Без мужа жить не хотела.

«Хозяюшки»

На экране смартфона включается видео. По проселочной дороге, по кочкам да колдобинам мчат машины. С правой стороны стреляют пулеметы, поднимая в воздух клубы пыли. Водители лишь сильнее давят на газ.

– Если надо в туалет, просто открываешь дверь, выходишь и делаешь свои дела в дорожную колею. Там не до стеснений. Никаких кустиков, кругом мины.

Сарафанное радио заработало быстро. К Иллоне стали обращаться военные и «хозяюшки».

 «Хозяюшки» – женщины-волонтеры, добровольно взявшие на себя обязанности по функционированию госпиталей, этакие гражданские зампотылы в юбках. Они готовят еду, принимают и распределяют гуманитарную помощь, собирают заявки у медиков и передают волонтерским организациям. Одним словом, делают все, чтобы врачи не отвлекались от своей миссии – спасать. Через «хозяюшек» Иллона всегда держит связь, ведь попасть на передок просто так невозможно.

– Они знают, когда я еду и куда, с кем и на какой машине. Есть контрольное время прохода КПП. Есть шифры. Задержался, попал на пересменку – можешь разворачиваться и ехать обратно. Перед своей самой первой поездкой спецслужбы проверяли меня более двух недель.

Такие меры безопасности оправданы. Недоброжелателей хватает. Так что все продукты, а особенно домашние заготовки, пирожки берут только у своих.

Связующее звено

Своих у Иллоны много.

– Сама бы ничего не смогла. Помогают другие, а я лишь связующее звено. Например, ТДК «Кубань» передал для ребят несколько тонн воды, тушенку, выпечку, деньги на медикаменты. Мои хорошие отношения с компанией «Брис-Босфор» позволяют обеспечивать госпитали резиновыми тапочками. Они там незаменимая вещь. Бывает на фирме брак – цвет не тот, на рынок не поставишь, а ребятам в госпитале без разницы какого оттенка тапки, главное, что есть. Или как-то у них получился сбой – вся партия только левых шлепок, а в другой раз только правых. Кому они нужны? Парням, лишившимся ноги…

Деньгами на закупку медикаментов помогают мамы, жены погибших ребят. Женщин объединило общее горе и «Аллея Славы» горы Щелба.

Побывав несколько раз на передке, Иллона решила объединить полезное с полезным. И уже в мае 2023-го поехала в госпиталь не только как гуманитарщик, а еще и как санитарка.

Нужен!

Срезать одежду, дать воды, если доктор разрешит – накормить, перестелить постельное белье, найти слова поддержки для тех, кто больше не хочет жить. И пойти дальше к следующему. И к следующему. И к следующему. Пока не кончатся силы. Понятия «смена» там нет.

Она его запомнила. Раньше он, наверное, весил больше 100 кг, а теперь без обеих рук и ног… Иллона гладила парня по голове, а он смотрел на нее стеклянными глазами, словно кукла, и повторял, что не хочет жить, что он никому такой не нужен.

– Ну что ты говоришь? – женщина подоткнула края одеяла под матрац. – Ты счастливчик, ты живой. Я на твоем месте очень бы хотела видеть своего мужа. Тебя дома ждут родные, ты им нужен. И мне нужен, не зря же я сюда приехала.

«Спасти человечка»

Иллона показывает очередное видео. Лица бойца не видно, все внимание оператора на ноге, точнее стопе.

– Врачи ее спасли, представляете. Я вам это показываю, чтобы вы понимали, какие профессионалы там работают. Они вытаскивают даже тех, кого кажется спасти нельзя. В 6 утра привезли бойца с открытой грудиной, множественными осколками, без лица. Хирург, совсем молоденький парнишка, такой худенький и невысокий, ушел в операционную. Потом я его увидела только в два часа ночи, когда он сидел, опершись на стену, и пил кофе. Спросила, где он был 20 часов, и услышала: «Человечка спасал». И так это сказал буднично, с искренней улыбкой, как будто в его поступке нет ничего особенного. 20 часов у стола без перерыва! Он не сдался, он спас.

– Иллона, как вы справляетесь со всем этим? Видеть открытые раны, ухаживать за лежачими больными, выполнять грязную тяжелую работу без брезгливости и озлобленности.

– А меня судьба к этому долго готовила. Года с 1999-го. Сначала за бабушками ухаживала, потом за отцом, дядей, который шесть лет был лежачим. Дядя жил в центре Киева, а во время «майдана» его вышвырнули на улицу. В Раевскую ко мне пришел пешком. Так что все вами перечисленное не пугало, но больше двух недель там быть нельзя. Привыкаешь.

Иллона из Раевки

На вопрос, сколько раз была в госпиталях на передке, Иллона ответить не может – не считала. Чуть помолчав, выдает, что не меньше 20 поездок сделала по всей линии фронта.

Половину своего дома женщина оборудовала под склад. Благодаря большому опыту административной работы у нее там все четко: знает, сколько и чего в наличии, что и куда пойдет на отправку.

За годы волонтерства появилось много связей. К Иллоне из Раевской (у нее есть позывной, но наша героиня попросила его не указывать – скромничает) обращаются из разных городов, даже таких удаленных, как Магадан и Ханты-Мансийск.

– Я не делю ребят по территориальной принадлежности. Не делю на тех, кто служит по контракту, ушел добровольцем или из исправительной колонии. Они все наши. Нужны сети маскировочные или антидроновые – буду искать. Надо достать моторное масло – попробую.

Пленные

Смартфон собеседницы пискнул. Сообщение-заявка от «хозяюшки» одного из госпиталей донецкого направления. Смотрю список: арбузы, дыни, виноград, чай, кофе, вкусняшки. А чуть ниже приписка с кучей смайликов: «Если вдруг у вас где-нибудь завалялся кондиционер, будем признательны. Нам очень надо во вторую палату».

– Эта «хозяюшка» моя самая любимая, – улыбается Иллона. – Она всегда очень корректно просит: могу – не могу, а есть те, кто требует. Таким и помогать не хочется. С ней мы как-то в передрягу попали. В госпиталь прилетел «хаймерс». Три дня в подвале с ранеными просидели. Тяжело было их оттуда наверх поднимать для эвакуации. Хорошо, что есть мужики из пленных.

Пленные. Отдельная тема и боль. Они жили спокойно в своих домах, пока не пришли бандеровцы. Иллона рассказала только про одного. Назовем его Анатолий. Когда наши ребята освободили его из плена, он не хотел жить. В госпитале мужчину поставили на ноги, да так он там и остался, потому что идти некуда. Его родителей, дочь и жену садисты зарезали у него на глазах, жену перед смертью долго насиловали, а ему отрезали гениталии.

– Такие, как Анатолий, очень помогают. Выполняют всю тяжелую работу по хозяйству, разгружают машины с гуманитаркой, переносят раненых. Чувство нужности кому-то – единственное, что многих из них после пережитого ужаса держит на этом свете, ну еще желание дождаться победы России.

Надежда

У Иллоны звонит телефон. Сыновья что-то не поделили и требуют вмешательства мамы. Понимаю, что пора заканчивать разговор и отпускать героиню домой.

– Больше двух лет с момента, когда узнала о гибели Серёжи, жила в другой реальности. Искала на передовой правду о гибели мужа, а нашла настоящую себя. Волонтерство раскрыло во мне, что такое быть человеком. У меня есть мои мальчишки, дело, которое нужно людям, и надежда, что может быть произошла ошибка и муж все-таки жив. Ее никто не отнимет.

От редакции: До боли откровенный материал спецвыпуска «НР», посвященного СВО. Читая о таких героинях, слезы наворачиваются на глазах: сила духа и доброта, умение сконцентрироваться, не «зарываться» в своем горе. И такие люди — среди нас.

Источник